Стивен Кинг - Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salems Lot]

На кладбище «Гармони Хилл» темная фигура задумчиво стояла в воротах, дожидаясь намеченного часа. Когда она заговорила, голос звучал мягко и тихо:

— О отец мой, снизойди ко мне! Повелитель Мух, снизойди ко мне! Я принес тебе испорченное мясо и затхлую плоть. Я принес жертву тебе. Левой рукой я принес ее. Яви знамение на этой земле, освященной твоим именем. Я жду знамения, чтобы начать труд свой.

Голос замер. Поднялся слабый ветер, принеся вздохи и шепот листьев и трав, и запах падали из придорожной канавы.

Все молчало, кроме ветра. Фигура стояла неподвижно. Потом она наклонилась — и поднялась с телом ребенка на руках.

— Я принес тебе это.

Потом было нечто невообразимое.

4. Дэнни Глик и другие (1)

После десяти Марджори Глик позвонила Петри домой. «Нет, — сказала миссис Петри, — мальчиков здесь нет. Их здесь не было. Может быть, лучше пусть ваш муж поговорит с Генри». Миссис Глик протянула трубку мужу, чувствуя под ложечкой холодок страха.

Мужчины все обсудили. Конечно, мальчики пошли через лес. Нет, ручей слишком мелкий, особенно в сухую погоду. Генри предложил идти по тропинке навстречу друг другу с сильными фонарями. Может, мальчишки нашли нору енота или курят тайком, или еще что-нибудь. Тони согласился и поблагодарил мистера Петри за беспокойство. Мистер Петри сказал, что никакого беспокойства нет. Тони положил трубку и немного успокоил перепуганную жену. Про себя он решил, что ни один из мальчишек, когда найдется, неделю не сможет сидеть.

Но прежде чем он успел выйти со двора, из-за деревьев шатаясь вышел Дэнни и свалился у задней калитки. Он был не в себе, отвечал с трудом и не всегда осмысленно. За его воротничком торчали травинки, и в волосах запуталось несколько осенних листьев.

Он сказал отцу, что они с Ральфи перешли через ручей спокойно (призрак упомянут не был). Тут Ральфи сказал, что видит чье-то лицо. Дэнни стал бояться. Он не верит в такую чепуху, как духи, но ему что-то послышалось в темноте.

Что же они сделали тогда?

Дэнни казалось, что они снова пошли, держась за руки. Он не был уверен. Ральфи хныкал про призрак. Дэнни его успокаивал. До Джойнтер-авеню оставалось шагов сто, может, меньше. И тут случилось что-то плохое.

Что? Что плохое?

Дэнни не знал.

С ним спорили, волновались, уговаривали. Дэнни только качал головой, медленно и тупо. Да, он знает, что должен вспомнить, но он не может. Честно, не может. Нет, он не помнит, чтобы падал. Просто… стало темно. Очень темно. А потом оказалось, что он лежит на тропе один. Ральфи исчез.

Перкинс Джиллеспи решил, что нет смысла обыскивать лес ночью. Он только прошелся с Гарднером, Гликом и Петри по всей дороге от одного до другого дома, но ничего не нашел.

С утра полиция штата вместе с кэмберлендской полицией стали прочесывать лес. Когда ничего не нашли, зону поиска расширили. Полиция билась четыре дня, а Глики бродили по лесу и полю, обходя ямы углежогов и зовя сына по имени в бесконечной и безрезультатной надежде.

Обыскали драгами ручей Таггарт и реку Роял. Тоже безрезультатно.

Наутро пятого дня Марджори Глик разбудила мужа в четыре утра, перепуганная до истерики. Дэнни лежал в обмороке на верхней площадке, очевидно упав по дороге в ванную. «Скорая» увезла его в больницу с первоначальным диагнозом «замедленный эмоциональный шок».

Дежурный врач по имени Горби отвел Глика в сторону:

— У вашего мальчика бывали астматические припадки?

Мистер Глик заморгал и покачал головой. Меньше чем за неделю он постарел на десять лет.

— Ревматическая лихорадка?

— У Дэнни? Нет, что вы.

— Пробу на туберкулез в этом году брали?

— Туберкулез? У моего мальчика?

— Мистер Глик, мы только стараемся выяснить…

— Марджи, Марджи, иди сюда!

Марджори Глик медленно подошла. Бледная, кое-как причесанная, она выглядела как женщина, страдающая от жестокой мигрени.

— У Дэнни брали в этом году пробу на туберкулез?

— Да, — отозвалась она без всякого выражения. — Никакой реакции.

— Он не кашлял ночью? — спросил Горби. — Не жаловался на боль в суставах или в пояснице?

— Нет.

— Не терял много крови? Из носу, со стулом или, может, просто много ссадин и царапин?

— Нет.

Горби улыбнулся и кивнул.

— Если разрешите, мы оставим его для обследования.

— Конечно, — сказал Тони. — Конечно.

— Очень замедленная реакция, — добавил доктор. — Мы хотим сделать рентген, проверить костный мозг, кровяные тельца…

Глаза Марджори Глик стали медленно расширяться.

— У Дэнни лейкемия? — прошептала она.

— Миссис Глик, едва ли это…

Но она упала в обморок.

Бен Мерс был одним из добровольцев, обыскивающих лес в поисках Ральфи Глика, но не получил за свои труды ничего, кроме репьев на руках и сенной лихорадки.

На третий день поисков он вернулся к Еве на кухню, собираясь после еды завалиться спать, чтобы вечером хоть немного написать, и обнаружил у плиты Сьюзен Нортон. Вернувшиеся в работы мужчины сидели за столом и делали вид, что разговаривают, а на самом деле строили ей глазки. Ева Миллер гладила в другой комнате.

— Привет! Что ты тут делаешь? — удивился он.

— Готовлю тебе что-нибудь пристойное, пока ты не свалился с ног.

Бен услышал, как за стеной фыркнула Ева. Уши его загорелись.

— Она хорошо готовит, — сообщил Хорек. — Я знаю, что говорю. Я следил.

— Ты так здорово следил, что у тебя скоро глаза вывалятся, — хихикнул Гровер Веррилл.

Сьюзен подала на стол.

— Не нашли? — спросила она у Бена.

— Никаких следов. Одни дрянные комары и чертовы колючки.

— Как ты думаешь, Бен, что с ним случилось?

— Бог знает. Может, кто-то подкрался к брату, стукнул его по голове и уволок ребенка.

— Ты думаешь, он мертв?

Бен взглянул на нее, стараясь понять, ждет ли она честного ответа или только обнадеживающего. Он взял ее руку в свои.

— Да, — коротко произнес он. — Думаю — мертв. Доказательств нет, но я думаю так.

Она покачала головой:

— Надеюсь, ты ошибаешься. Мама и другие леди заходили посидеть с миссис Глик. Она совсем не в себе и ее муж тоже. А другой мальчик бродит как тень.

— Гм, — Бен едва ли слышал. Он глядел на Марстен Хауз. Ставни оставались закрытыми. «Они откроются позже. Когда стемнеет. Когда станет темно». При этой мысли у него по коже побежали мурашки.

— …вечером?

— Гм. Прости, — он посмотрел на Сьюзен.

— Я сказала, папа приглашает тебя завтра вечером. Сможешь?